Лев Рубинщейн: Разлика между версии

{{цитат|Представите за нравствеността[[нравственост]]та са не само индивидуални, но исторически. Аз, представите си, все още не съм забравил онези времена, когато връх на безнравствеността бяха късите поли, шортите, дългите коси, изтърканите дънки, непонятната музика и "дивите танци". Може ли да се каже, че човек, който оскърбява моите естетични и морални представи със своя външен вид и ежедневно поведение, се държи безнравствено спрямо мене и ограничава моята свобода? Може, защо не?|||Представления о нравственности не только индивидуальны, но и историчны. Я, представьте себе, не забыл те времена, когда глубоко безнравственными были короткие юбки, шорты, длинные волосы, драные джинсы, непонятная музыка и «дикие танцы». Можно ли сказать, что человек, который оскорбляет мои эстетические и моральные представления своим внешним видом и бытовым поведением, ведет себя безнравственно по отношению ко мне и ограничивает мою свободу? Можно, почему нет?}}

{{цитат|Но което е истина, истина е – границите на нашата [[свобода]] през цялото време се търкат – пораждайки понякога искри – о границите на чуждата свобода. В случаи като тези са безсилни и етическите, и дори юридическите механизми. В случаи като тези се налага да се опираш на собствената нравствена и естетическа интуиция. И на опита, разбира се. Но опита на свободата едва ли можем да си го представим без самата свобода.|||Но что правда, то правда – границы нашей свободы все время трутся, иногда высекая искры, о границы свободы чужой. Тут, в сущности, бессильны и этические, и даже юридические механизмы. Тут приходится опираться лишь на собственную нравственную и эстетическую интуицию. Ну и на опыт, разумеется. А опыт свободы едва ли представим без самой свободы.}}